Неточные совпадения
— Петровна у меня вместо матери,
любит меня, точно кошку. Очень умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть
не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее случился роман и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой в
больнице, была санитаркой на японской войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
Маслова всё еще думала и продолжала уверять себя, что она, как она это высказала ему во-второе свидание,
не простила ему и ненавидит его, но она уже давно опять
любила его и
любила так, что невольно исполняла всё то, что и чего он желал от нее: перестала пить, курить, оставила кокетство и поступила в
больницу служанкой.
По его рассказу, жена у него была красавица и он очень
любил ее, но как-то раз, повздорив с ней, он поклялся перед образом, что убьет ее, и с этого времени до самого убийства какая-то невидимая сила
не переставала шептать ему на ухо: «Убей, убей!» До суда он сидел в
больнице св.
Gnadige Frau сомнительно покачала головой: она очень хорошо знала, что если бы Сверстов и нашел там практику, так и то,
любя больше лечить или бедных, или в дружественных ему домах, немного бы приобрел; но, с другой стороны, для нее было несомненно, что Егор Егорыч согласится взять в больничные врачи ее мужа
не иначе, как с жалованьем, а потому gnadige Frau, деликатная и честная до щепетильности, сочла для себя нравственным долгом посоветовать Сверстову прибавить в письме своем, что буде Егор Егорыч хоть сколько-нибудь найдет неудобным учреждать должность врача при своей
больнице, то, бога ради, и
не делал бы того.
Хворал все больше и больше, а все просил
не отправлять в
больницу. Я за него резал его кубики и с кем-нибудь из товарищей из других пар ссыпал и его и свои на рамы. Все мне охотно помогали, особенно Суслик, — старика
любила и уважала вся казарма.
Бабка
любила лечиться и часто ездила в
больницу, где говорила, что ей
не семьдесят, а пятьдесят восемь лет; она полагала, что если доктор узнает ее настоящие годы, то
не станет ее лечить и скажет, что ей впору умирать, а
не лечиться.
А я к тому времени опять прихварывать начал. Перемогался изо всех сил. Случалось — подаю на стол, вдруг как забьет меня кашель. Сначала держусь, а потом, когда
не станет возможности, брошу приборы на стол и бегом в коридор. Кашляю, кашляю, даже в глазах потемнеет. Этаких вещей ведь в хороших ресторанах
не любят. Ты, скажут, или служи, или ступай в
больницу ложись. Здесь
не богадельня. У нас публика чистая.